Родина – слово самое емкое, лучшее, значимое на любом языке, и не случайно оно чаще звучит в сочетании с понятием «мать». Это земля, место, где ты появился на свет и которое пожизненно манит и тянет к себе. Думается, что это чувство больше свойственно селянам. Но меняются времена и понятия, образ жизни, мышление и иногда можно услышать, что для многих Родина – это страна или планета. И не надо никуда ехать, ты в любом месте, где комфортно и сытно – на Родине.
Для меня Родина – это однофамильная деревенька Протасово, точнее, то место, где когда-то она была, всего в полсотне километров от Кузедеева, ставшего тоже родным.
Еще после отмены крепостного права миллионы русских, украинцев, белорусов в одиночку и обозами двинулись в огромную неосвоенную Сибирь, оседая чаще в малодоступных таежных местах с богатой природой, подальше от ока власти. Сотни тысяч селений возникли в Сибири и на Востоке в первую половину 20-го столетия, чтобы потом, за очередные полвека, стираться с лица земли – по тысячи в год. Этот процесс происходит до сих пор. За 40-50 лет только с территории нынешнего Кузедеева исчезло более 50 деревушек, в том числе Протасово.
В начале 20-го века два брата, Ефим и Алексей, из большого рода-племени из Вятки (ныне Кировская область) совершили ознакомительную поездку в Сибирь. Через Барнаул – Солтон – Сары-Чумыш – старинные окраинные села алтайской степи. Пройдя по тайге вверх по реке Чумыш, они заинтересовались большим участком сухостойного хвойного леса, погибшего от короеда. Эти деревья были пригодны для строительства, что и определило выбор для будущей деревеньки. Обозами и поездом ехали в Сибирь на выбранное место многие из рода Протасовых. Некоторые освоились в алтайских степях, в Кузнецке, где начинал строиться КМК, но в основном – на выбранном месте, где к концу 30-х годов насчитывалось более 20 домов и хозяйств, и более 100 жителей.
Практически все семьи были многодетными, но, самое главное, и мужчины, и женщины умели делать все и были в высшей степени самодостаточными. Покупалось, а точнее, обменивалось только самое необходимое: соль, спички, мыло, керосин для ламп, железо для кузницы. Весь строительный инструментарий был привезен с собой. В ходу были так называемые «помочи», то есть, все мужчины вместе строили кому-либо дом, хозяйственный двор. Делали это красиво и добротно. У всех был статус единоличников, то есть работающих на себя. Большинство населения было грамотным – в нашем роду это закон. Выписывались газеты, журналы. В 1938 году в большом доме моего деда официально открылась начальная школа, педагоги были свои, окончившие Кузедеевское педучилище.
В 1936 году на общем собрании-сходе жителей было образовано коллективное хозяйство имени 1 мая, а мой отец был избран председателем, он имел полное начальное образование (четырехлетнее).
Налоги государству платили в основном натурой: молоком, маслом, мясом, яйцом, шерстью, шкурами. Сеяли лен, хлеб. Ткацкие станки были в каждом доме – экологически и практически лучшей одежды, чем из холста, еще не придумали. Жили и работали дружно, как родственники.
Гуляли не часто, но вместе, веселились культурно. Что такое пьянство – никто не знал. Курение тоже было крайне редким явлением и жестко пресекалось. Труд не являлся повинностью, а был необходим…
Но неожиданно и страшно прозвучало – война. Из 15-ти мужчин, взятых на фронт, 9 не вернулись. И каждый раз, бывая во Втором Бенжерепе, у памятника погибшим воинам, трудно сдержать слезы. Председателям малых колхозов на давали бронь от призыва, действовал принцип «делай как я». Отцу «повезло»: прошел всю войну, вернулся осенью 1945-го инвалидом второй группы и вновь работал в колхозе. Однажды во время половодья на реке Чумыш он не смог приехать на перекомиссию в Кузедеево и группа заочно была снята.
Колхоз уже имел 100 гектаров раскорчеванных от леса земель, которые занимали под посевы. Трудно жилось. Натуральные налоги и денежные страховые заемы для послевоенного восстановления страны оставляли жителей деревни на самих себя. До 50-ых годов им – крестьянам по сути – не разрешалось выехать из села и колхоза по своему желанию.
В 1950-ом году были объединены 2 колхоза: села Второй Бенжереп и имени 1 мая. Почти все жители нашей деревеньки в 1949-м году большим санным обозом со скотом и скарбом переехали в Бенжереп. В 1952 г. Протасово прекратило свое существование.
Чем же интересно это село, место, где оно находилось, а потому звучит и ныне? Находится оно на территории Солтонского района Алтайского края, но все годы своего существования в бытовом, житейском, хозяйственном плане было связано со Вторым Бенжерепом и его сельским Советом, а со времени организации Кемеровской области в 1943 году стало своеобразным анклавом, было включено в состав бывшего Кузедеевского района, что и обозначено на административных картах Кемеровской области. Прямой дорожной и даже пешеходной связи через многокилометровую тайгу с Солтоном не было и нет.
Интерес побывать на своей Родине был у меня всегда. И эта поездка недавно состоялась. Добраться можно через реку Чумыш вброд, – 10 километров пути. Дорога лесная, таежная, скверная, но мы – на мощной машине «Урал», гордости советского автомобилестроения. Для нее «дорога» и «река» – понятия условные. Тем более, что за рулем опытный водитель другого Кузедеевского поселения Николай Николаевич Ляпин, рядом – его отец Николай Иванович. А в кузове «Урала» – пятеро из рода Протасовых, с интересом наблюдающие и узнающие знакомые с детства места и названия. Без проблем взята с ходу река Чумыш, закончился плотный лесной массив и взору открывается обширный, в несколько гектаров, пологий косогор, внизу заболотившееся уже место с речушкой, где мы – тогда еще мальчишки – ловили рыбу с помощью большого решета.
Прошло более 60-ти лет, но места узнаваемы. Интересно, что за многие годы селение не заросло лесом. Травяной покров настолько плотный, мощный, высокий, что через него невозможно внедриться в почву семенам лиственного и хвойного леса. Можно примерно определить место родительского дома. Мы сошли на землю, поклонились и… Встрепенулось что-то в груди… На «Урале», пешком невозможно, мы дали круг почета и памяти своей деревне, ее истории, ее потомкам, что живут ныне по всей России и за ее пределами.
Мы были приятно удивлены, что здесь, в лесной глухомани, есть обжитое место. На опушке леса, как на картинке, выстроен и обустраивается красивый большой жилой дом дачного типа, работают люди. Поодаль в лесочке скотный двор, заготавливается корм, стерегущие собаки – без них нельзя – рядом и «медвежьи угодья». Водная скважина, электрогенератор… Нет сомненья, что при наличии приемлемой дороги, люди стараются уехать как можно дальше в по-настоящему девственные места – в тайгу, уехать от суетной городской жизни, ибо в физическом и психологическом плане это предпочтительнее любого санатория. Нам было приятно узнать, что сохраняется и звучит имя нашего родного места и порадоваться за тех, кто продолжает его жизнь.
В. Протасов.