Поездку в Мунай мы запланировали на очень холодную неделю, но в середине февраля мороз слегка отступил: когда мы «нырнули» с горки к селу, термометр показывал 31 градус. В начале недели над Мунаем трещали сорокапятиградусные морозы. Красивое село с ровной, гладкой дорогой и стройными рядами домиков совсем не подходит под киношное описание русской глубинки с покосившимися изгородями да завалившими избенками. Народ в Мунае – разный. Кто-то доживает, а кто-то изо всех сил пытается выжить. Но однокоренные цели замыкают эту непростую ситуацию – село живет. И жить будет еще долго…

Когда-то эта территория славилась своими трудовыми победами и культурной жизнью. Были клуб, библиотека, школа, магазин, отделение совхоза «Партизан» имело даже маслобойное подразделение: как перерабатывать молоко от стада более 1000 голов, вопроса не возникало. Рядом располагались поселки, о которых сегодня помнят разве что сторожили: Карача, Малый Хутор, Козлочар…
Край этот всегда был богатым. Лес густой стеной был отрадой охотникам. Река Мунай кишела рыбой. А в весеннюю пору нарастало столько полезной колбы, что приезжали за ней из соседних регионов. Осенью прямо за огородами можно набрать лукошко грибов. Благодаря природному изобилию село и сегодня существует: после того, как закрылось сельхозпроизводство в этих краях, рукастые и работящие жители нашли способ зарабатывать. Круглый год кормит домашнее хозяйство: многие держат коров, свиней, кур. Ну и промышляют селяне на осенне-весенних сборах, приторговывая в городе грибами да колбой. Почти все селяне имеют статус безработных: на единственное в этих краях лесозаготовительное производство берут «пахать» за копейки. Да и не жалуют рьяных лесорубов здесь: после трудовых будней остаются жителям перепаханные КамАЗами дороги да запруды из пиломатериалов на реке…
Уголек в печке за чугунной заслонкой попыхивает. Казалось бы, от огненно-прозрачной горки, где пыхающие камешки превращаются в тлен, обязано быть тепло во всем доме. Ан нет. Уголь греет слегка и наполовину не оправдывая своего предназначения. Хозяин, Вячеслав Викторович, не скрывает досады: уголек привезенный оказался некачественным, отдает мало тепла. Около печки на венике, как сказочный домовой, свернулась клубочком кошка. «Рыжая, – одобрительно киваю я, – к деньгам рыжие-то в доме». Хозяева только усмехаются: сельская глубинка небогата, живет натуральным хозяйством. А нынче и вовсе тяжело: мясо скупают в основном владельцы придорожных кафешек задешево, а молоко, как в прежние годы, централизованно у населения не принимают. Чтобы продать надоенное, нужно переработать и везти в город. Хорошо тому, у кого налажены адресные поставки. А если нет знакомых потребителей, то туговато приходится. Живут скромно, пища своего производства да с огорода. Так что рыжая кошка – на перспективу, авось повезет, и работа найдется денежная?
А вот еще одна кошка – трехцветная пеструшка – как раз в тему. По кошачьей магии, такие котейки к семейному счастью и ладу между супругами. В семье Корышевых так и есть: супруги счастливо живут. Это крепкая деревенская семья, которая найдет возможности не только выжить, но и жить нормально. Они умеют работать, как ни странно, даже оставшись без работы. Статус «безработных» не тяготит: в деревне всегда найдется работа для умелых рук. Хозяйство в пять коров и кормит, и прибыль приносит. Но и требует особого уклада: вставать надо рано, заботиться сначала о кормилицах, а уж потом и на себя обернуться.
Семья Корышевых – коренные жители. Вячеслава Викторовича сюда из Осинников привезли родители, которые тоже из этих мест. Привезли ребенком, в начале 70-х годов. Для него эти края, наполненные чистейшим воздухом и вкусами тайги, реки, свежей травы, родные до самой глубины широчайшей сибирской души. Ларису Геннадьевну, статную блондинку с красивыми голубыми глазами, открытую и радушную хозяйку, присмотрел в соседнем селе. Он до армии и после успел поработать в «Партизане», захватил и широкий расцвет, и суровый финал некогда крепкого подсобного заводского хозяйства. Жена выучилась в педучилище и проработала в родном селе учителем 11 лет. Потом школу закрыли, а ей, жительнице далекого от города села, предложили на бирже работу… в Новокузнецке. «А в город не хотели переехать?» – чувствуя ответ, все же интересуюсь я. «Нет!» – моя уверенность в предпочтении городской жизни собеседников явно веселит. И они с законной гордостью выкладывают главный козырь деревенского уклада: «Мы здесь сами себя хозяева. На своей земле живем. Воздухом нормальным дышим. А город – суета…» Сын и дочка Корышевых живут в городе. «Сами выберут, где им лучше», – дополняет хозяин. Конечно же, Ларисе Геннадьевне трудно было расстаться с работой. Ей так идет быть учителем: мягкий, спокойный характер, яркие голубые глаза, приятный голос. И внешне, и внутренне она располагает к себе собеседника. Но судьба распорядилась иначе, сегодня Корышева – домохозяйка. Кстати, очень хорошая домохозяйка. Мы с удовольствием пробовали приготовленный ею сыр. «Он всегда разный получается, – делится с нами супруга Вячеслава Викторовича, – иногда плотный, иногда и вовсе как творог. А сегодня вот – пористый, насыщенный, желтый». Сыр удался. Он совсем не похож на магазинный – пахнет домом, теплом, настоящим молоком. На десерт хозяйка предлагает пирог – многослойный, почти «Наполеон». Печь десерты к чаю, а также необходимый хлеб здесь в уклад: магазин иногда не работает, потому привыкли затариваться мунайцы впрок и прикупать самое необходимое на будущее. Мука и сахар должны всегда быть в стратегическом запасе. Стараются при поездках в город прикупать там продукты.
Кстати, сделано не на печи, а на электроплитке. Хоть и рискованно тут в Мунае пользоваться электроприборами, но у Корышевых есть все необходимое современного быта: большой телевизор, холодильник, стиральная машина, плита. Увы, но перебои в подаче электричества в дальнюю деревню уже попортили многим быт: то и дело выходят из строя приборы… С водой теперь дело обстоит лучше: в прошлом году проложили центральный водовод, заменив обветшалые трубы. Подводки к каждому дому, правда, пришлось финансировать жителям. Но главную «артерию» сделали за счет администрации Сары-Чумышской территории. Кстати, главу, Ольгу Викторовну Юргину, в Мунае любят: «Наша она, деревенская, село понимает».
Места здесь дивные. Может, потому есть спрос на дома. Дачники сюда едут с удовольствием. Кругом – тайга. Есть подальше и речка. А там – чебак, сорожка, окунь, щука. Не только в удовольствие для искания смысла бытия посидеть можно, но и на ужин сковородку свежей рыбы наловить. По осени прямо за огородом – море грибов. Весной по горкам можно насобирать полезнейшей колбы. Не смущает горожан, что за звонком надо тянуться на гору – только оттуда и можно дозвониться до «большой земли». У Корышевых мобильник висит на гардине: там ловит сеть. Можно хотя бы узнать, кому перезвонить потом.
Зимняя дорога в Мунай чистая и гладкая – путь расчищают для школьного автобуса. Жаль, что нынче пассажирские автобусы не заглядывают в эту глубинку – отменили рейсы. Обещают, что к весне наладят межпоселковое автобусное сообщение – добраться можно будет до Кузедеева, а оттуда с пересадкой и в город. Сегодня, чтобы выбраться в город, нужна либо своя машина, либо терпение – добраться до трассы.
Время здесь идет медленно, нет суеты, скомканности. Спокойный, обстоятельный рассказ Вячеслава Викторовича и его жены мы слушаем в уютном доме, который хозяева расстроили после рождения детей. Яркое солнце пробивается сквозь белый туман занавесок. В огороде побрехивают лохматые сторожа, а в коровнике буренки тепло нажевывают обеденную порцию кормов, на столе вкусный каравай сыра, а телевизионная тарелка ловит последние новости с «большой земли». Можно или нельзя жить в глубинке? У хозяев на этот счет ответ однозначный: в глубинке жить нужно.
Е. Белокурова.

Фото Валентины Кравченко.