Возраст, конечно, берет свое, но в ветеране Великой Отечественной Марии Николаевне Мудрой еще силен боевой дух. Она ловко перезаряжает воображаемую винтовку, показывая, как в сороковых готовилась к встрече врага, и направляет ее то в одну, то в другую сторону, по привычке зорко вглядываясь в воображаемый кустарник.
Родилась наша героиня ровно 90 лет назад, в марте 1925-го в деревне Замхи Окуловского района Новгородской области. Окончила 6 классов школы. В 17 лет ушла на фронт.
Вот что говорит сама Мария Николаевна: «Про войну не надо и вспоминать, чтобы не нервничать. Не хочу, чтобы люди читали и волновались. Пусть живут на здоровье, радуются, пляшут… Тогда ведь с оружием наперевес ходили. Стреляли. Три с половиной года я на войне была, а вот где именно, не помню уже. В связи служила. Мы тоже вооруженные были, чтобы защищаться от врага… Фашистов щелкали».
Смотришь на одетую в халат и платок бабушку, и трудно представить, как 73 года назад она, совсем юная и хрупкая, сама носила на плече тяжелую катушку и прокладывала кабель телефонной связи, ведь мужчины с оружием в руках были на передовой. Рискуя своей жизнью каждую секунду, сидела Маша, вслушиваясь в телефонную трубку, кто кого вызывает, и, нажимая что-то, понятное только ей одной, давала возможность общаться между собой командирам, находящимся далеко друг от друга. А когда фашисты подходили близко, шла в оборону. В первый раз – даже не умея заряжать винтовку. Страшно было, но девушка не растерялась, попросила сослуживцев научить. Какие на это нужны нервы!
«Все время стояли под оружием да начеку, – вспоминает Мудрая. – Горюшка от и до напились и наелись. Кормили нас так, лишь бы не померли. Вода да вода, да на водичке. Война это называется, война. Там вон бой идет, а тебя кормить будут? Пока отойдет. Или тебя, как говорится, погонят, или ты погонишь. Грязи посмотрено. Нам хорошо досталось, а их тоже били, лупили, гнали. Им тоже досталось – будь здоров. И вот, друг на друга… Во сне б то не приснилось никому никогда… Все хочется забыть, чтобы не бередить, не ломать душу себе. Их вспомнишь, и сразу – слезы на глазах. Они живые были, твои. А где теперь? Ни одного нет. Горя хвачено, все пережито…»
Все стерлось уже из памяти Марии Николаевны. Не помнит она ни сослуживцев, ни родных, ни свою долгую жизнь. Но воспоминания о войне не дают ей спать ночами, да и днем, сидя в своем мягком кресле, она вновь и вновь думает о том, за что люди страдали, за что гибли, за что достались им недомогание, горе, нехватки, голод… И там были люди, их били. И здесь были люди, их били. Жизни миллионов людей, тех, кто в тылу, на ее девичьи плечи были положены. Такая ответственность! Это невозможно забыть!
Сейчас, выходя на улицу, не надо бояться, что пуля в лоб врежется. Так странно это участникам боевых действий! Напряжение военных лет, когда постоянно думаешь, что не ровен час, когда каждую минуту готовишься оставить тело… Это напряжение не проходит бесследно. «Лишь не было войны», – приговаривают участники тех событий. Ведь представить только! Сидишь, с человеком разговариваешь, раз – он упал замертво. Что делать будешь?
Мария Николаевна говорит: «Наревешься, и пойдешь, оружие – в руки, и все. Радости не видели те, кто попал в эту кашу. Страшно было, в любую минуту могла пуля прилететь. Так еще радовались, если насмерть. Не будешь мучиться. А если ранит… Сколько мучаешься! Сначала операция (под наркозом, если серьезное ранение, а так и без наркоза), потом пока-а-а заживет. Война. Кому она нужна была? Людям не нужна была. Гибло много народу».
Сострадательное женское сердце не дает Марии Николаевне оставить переживания 70-летней давности. «Что они, жить не хотели? – задает риторический вопрос фронтовичка. – Их положили. Это не так просто. Война. Кто в кого попадет. Меня ни разу не ранило. Спаси и сохрани! Мы в обороне в основном стояли. Ну, видите, ведь отстояли Россию! Россия живая!.. Всему наученные, шли на передовую. Совсем молодые. 17 – 20 лет, всех – туда… Другой раз сядешь, наплачешься. Платочек с собой ношу, не рукавом же слезы вытирать».
На свои награды бабушка обычно старается не смотреть, специально их кладет куда подальше, чтобы не вспоминать… За боевые заслуги Мария Николаевна получила два ордена: Отечественной войны второй степени и Жукова. Есть и юбилейные медали: «70 лет Вооруженных сил СССР»; 40, 50, 60 и 65 лет Победы в Великой Отечественной войне. «Когда узнали, что наши победили, такая радость была, – вспоминает моя собеседница, глаза ее начинают сиять счастьем и лицо расплывается в улыбке, – до потолка прыгали, плясали, радовались. Что ты! Война кончилась!»
После войны куда направляли, туда и ехала наша героиня. Война закончилась, а все равно все были под руководством. Все на учете, до единого. За долгую жизнь кем только ни работала. И официанткой в столовой, и санитаркой в аптеке, и поваром, водораздатчицей, а потом и машинистом компрессора в геологоразведочной экспедиции, и буровым рабочим, и кассиром, и сторожем, и помощником штукатура… С мужем Алексеем Мудрым разведена еще в 1972-ом. Только фамилия от него и осталась, воспоминания все уже стерлись. Дети умерли (дочь прожила 10 лет, сын – 24 года). Про остальных родственников ничего не известно. Мария Николаевна одна из девяти детей осталась. Отец умер еще до войны.
Фотографий у Марии Николаевны практически нет. За всю жизнь сохранились только две: на одной – сын в морфлотской одежде. На другой – она сама в возрасте лет сорока, на обороте надпись: «На добрую память родному милому сыну Владимиру от твоей мамки Марии Николаевны. Неподвижный взгляд мамкиных очей напомнит Владимиру о строгости материнских дней. Не забывай мать родную, что строгая и добрая была».
Жизнь куда только ни кидала нашу героиню: Новгородская область, Казахстан… В Кемеровской области жила в Сарбале, в Орловке. У последнего мужа был сын, которому отец перед смертью наказывал заботиться о Марии. Но тот уехал в Осинники. В Безруково за ней ухаживают чужие люди, ухаживают хорошо. Спасибо сельской администрации за то, что 5 лет назад приняла Марию Николаевну как родную, нашла тех, кто будет заботиться о престарелой фронтовичке. Хоть она и не сразу приняла заботу о себе. Смеясь, бабушка вспоминает, как первый раз вышла встречать Галину Васильевну и ее сына со сковородкой в руках.
Мария Николаевна вздыхает: «Сейчас состарилась совсем. Людям беспокойства доставляю. Надо меня напоить, накормить, спать уложить, умыть, переодеть. Сейчас стала плохо ходить. Помоложе была боевой, работящей. Помню, хорошо пряла раньше. А сейчас!.. Хочется что-то делать, да возраст уже не позволяет. Силы нету… Совсем одна. Никого нет из родичей. Добрые люди помогают. Государство квартиру дало. Койка есть, лечь можешь отдохнуть, уже хорошо…»
Пока жива память о войне, она хранит нас от нового вооруженного конфликта, от горя, которое может коснуться каждой семьи. Пока живы ветераны, они напоминают нам о том, как это страшно, сколько смертей, боли, лишений, сирот, голода, разлук могут принести миллионам людей амбиции всего лишь одного человека. Не все участники тех страшных событий придут на торжество девятого мая, потому что они уже не молоды. Но мы сами можем навещать их, расспрашивать об их судьбе, переживать и радоваться вместе с ними.
Д. Акулова.
Фото Ю. Лобачева.